- И ты ему служить бы рад, -
Сказал опальный Грибоедов.
Но после сытного обеда
Объявлен праздничный парад.

А там за каменной стеной
Такое солнечное лето,
И колесо велосипеда
Летит по узкой мостовой.

И воевать смешно вдвойне,
Твой взгляд к оружию прикован,
Но не имеешь никакого
Ты отношения к войне.

Я ненавижу этот лоск
И мелодичный лязг металла,
Но в двух зрачках у генерала
Растаял патетичный воск.

Трава зеленой зеленей
Чернее ночи голенище
И ствол берданки так начищен,
Что больше некуда сильней.

И громко грянуло "Ура!",
И только честь отдать осталось,
Но почему-то разрасталась
На небе черная дыра.

А там за каменной стеной
Такое солнечное лето,
И колесо велосипеда
Летит по узкой мостовой.

И вот - замедленный прыжок
Туда, в цветение миндаля,
Где нажимает на педали
Курносый маленький пижон

И душу нежную под грубой робой пряча,
Суровый шкипер дал ему совет:
"Будь джентльменом, если есть удача,
А без удачи - джентльменов нет!"

И плавал бриг туда, куда хотел,
Встречался - с кем судьба его сводила,
Ломая кости веслам каравелл,
Когда до абордажа доходило.

Был однажды богатой добычи дележ -
И пираты бесились и выли...
Юнга вдруг побледнел и схватился за нож,-
Потому что его обделили.

Стояла девушка, не прячась и не плача,
И юнга вспомнил шкиперский завет:
Мы - джентльмены, если есть удача,
А нет удачи - джентльменов нет!

И видел он, что капитан молчал,
Не пробуя сдержать кровавой свары.
И ран глубоких он не замечал -
И наносил ответные удары.

Только ей показалось, что с юнгой - беда,
А другого она не хотела, -
Перекинулась за борт - и скрыла вода
Золотистое смуглое тело.

И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
Он разрядил горячий пистолет...
Он был последний джентльмен удачи,-
Конец удачи - джентльменов нет!

А если праздник, еще грустнее
В краю, далеком, где я живу.
А если праздник, ещё сильнее
Хочу хоть на день в мою Москву.
В весенний вечер в метро спуститься,
Спешить на шумный большой хоккей,
По-русски вволю наговориться,
Шутить, смеяться среди друзей.
Потом, гуляя под небом звёздным,
Полюбоваться моей Москвой,
Вдохнуть всей грудью московский воздух,
Хоть на часочек попасть домой.

Но нет - работа у нас такая,
Вдали от близких всегда живу
И, лишь транзистор порой включая,
Могу услышать мою Москву.

Над нашим домом чужое небо
И в окна смотрит чужой закат.
Уже два года в Москве я не был,
Такая служба: я - дипломат.

А беда явилась за полночь,
Но не пулею в висок,
Просто в путь, в ночную заволочь,
Важно тронулся возок.

И не спеть, не выпить водочки,
Не держать в руке бокал!
Едут трое, сам в середочке,
Два жандарма по бокам.

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы - егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ах, кивера да ментики, пора бы выйти в знать,
Но этой арифметики поэтам не узнать,
Ни прошлым, и ни будущим поэтам не узнать.

Где ж друзья,твои ровесники?
Некому тебя спасать!
Началось все дело с песенки,
А потом - пошла писать!

И по мукам, как по лезвию...
Размышляй теперь о том,
То ли броситься в поэзию,
То ли сразу - в желтый дом...

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы - егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ах, кивера да ментики, возвышенная речь!
А все-таки наветики страшнее, чем картечь!
Доносы и наветики страшнее, чем картечь!

По рисунку палешанина
Кто-то выткал на ковре
Александра Полежаева
В черной бурке на коне.

Но оставь, художник, вымысел,
Нас в герои не крои,
Нам не знамя жребий вывесил,
Носовой платок в крови...

Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы - егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ах, кивера да ментики, нерукотворный стяг!
И дело тут не в метрике, столетие - пустяк!
Столетие, столетие, столетие - пустяк...

После объявления
Выхода эфирного
Подогнали медленно
Скорый поезд фирменный
В синей форме девочки
На перроне кучкою
И папаша стрелочник
Им помашет ручкою.

Вместе с чемоданами
Месяцами летними
Кавалеры с дамами
Встанут за билетами
Ох вы мои дочери
Даже в тишине ночной
В ресторане очередь
И народ у справочной.

Ответить надо для начала на вопрос коренной:
Где взять презренного металла, чтоб блистать
под луной?
Чтобы хватило на раскрутку, на рекламу и клип,
Чтобы поэт и композитор сочинили мне хит,
Чтобы кометой-метеором взлетела на гору я,
И приглашали режиссёры во все программы меня.
Где взять ключи к заветной дверце, что впускает
не всех?
Зажги продюсерское сердце - и обеспечен успех.

Стать звездой эстрады, стать звездой эстрады -
Ничего другого в жизни не хочу.
Ничего другого в жизни мне не надо,
Чтоб добиться своего - гору сворочу.

Мечты, мечты, где ваша сладость, это был только сон,
И ни один продюсер в мире пока в меня не влюблён.
Огорчена я не на шутку, ох, какая беда,
Мне говорят, что даже утку не поймать без труда,
Что на одном лишь только рэпе не уйти далеко,
Что надо петь, а это якобы совсем нелегко.
Неужто правда мне охота в омут вниз головой?
Какая тяжкая работа - быть эстрадной звездой.

Стать звездой эстрады, стать звездой эстрады -
Ничего другого в жизни не хочу.
Ничего другого в жизни мне не надо,
Чтоб добиться своего - гору сворочу.

Глядит он в море, в море нет ни рыб,
Нет синих ветров, дальних переходов,
Нет водорослей, нет солнечной игры
На рубках затонувших пароходов.

Глядит он в море, в море есть вода,
Скрывающая черные глубины,
А под водой подводные суда,
Чужие лодки, черные дельфины.

Глядит на берег - нет цветов на нем,
Нет девушек, нет хариуса в реках.
Он видит там чужой ракетодром,
Чужую власть, чужого человека.

Антенны ожиданием полны,
Приказ несет нелегкую заботу.
Смыкаются две черные волны
Над кораблем, дежурящим по флоту.

Эх, жаль, что я мечу его в Италии!
Я б дома кинул молот без труда.
Ужасно далеко, куда подалее,
И лучше, если б раз - и навсегда!

Я был кузнец, ковал на наковальне я,
Сжимал свой молот и всегда мечтал
Закинуть бы его куда подалее,
Чтобы никто его не разыскал!

Я против восхищения повального,
Но я надеюсь, года не пройдет,
Я все же зашвырну в такую даль его,
Что и судья с ищейкой не найдет.

А вот сейчас, как все и ожидали, я
Опять его метнул себе во вред
Ужасно далеко, куда подалее!..
Так в чем успеха моего секрет?

Вокруг меня корреспонденты бесятся,
- Мне помогли,- им отвечаю я,-
Подняться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и семья.

А он, полуночный мечтатель,
С часами на длинном ремне,
Все пробует розги на чьем-либо мозге,
И шлет провожатых ко мне.

А что мне с такого расклада?
Я весел от запаха рыб.
И там, где речная прохлада,
Я строю cвой храм из коры.

Я чести такой недостоин,
Я счастлив, что там, вдалеке,
Бредет приблизительный воин
С моим подсознаньем в руке.

Я чести такой недостоин,
Я счастлив, что там, вдалеке,
Бредет приблизительный воин
С бутылкой портвейна в руке.

Но нужно включиться,
И - раз-два-три! - веселиться.
А лучше всего напиться вдрызг
Чтоб рухнуть под стол пластом.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Приветливо машет мне своим пушистым хвостом.

Там, наверху, счетчик стучит все чаще.
Там, наверху, скоро составят счет.
Кто-то открытку бросил в почтовый ящик.
Может быть, ангел, может быть - пьяный черт?

В этом году мне нужен черт лохматый.
Я с ним охотно чокнусь левой рукой.
Я объявляю восемьдесят пятый
Годом серьезных мер по борьбе с тоской.

Но в комнате пусто,
Смазаны краски.
Слышен могучий храп за стеной.
Кто-то из женщин сбрасывает маску
И остается рядом со мной.

Как хорошо, когда некуда торопиться.
Славно проспать первый январский день.
Надо бы встать, чтобы опохмелиться,
Надо бы встать, но подниматься лень.

Город укрылся белой мохнатой шубой.
В мире объявлен длительный снегопад.
Лень одеваться, бриться и красить губы.
Но все равно открывай, наливаем мускат.

И мы засыпаем.
Что нам приснится?
Лес и дорога, Конь вороной.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Утром проснется рядом со мной.

Кто-то из женщин быстро с постели встанет,
Выгладит платье и подойдет к столу.
Кто-то из женщин все по местам расставит.
Где-то в углу на кухне найдет метлу.

Кто-то из женщин быстро сметет осколки.
Вымоет чашки с мылом и кипятком.
Снимет игрушки. Выбросит наши елки.
И, не прощаясь, щелкнет дверным замком.

А солнце все выше! Скоро растает.
Деды Морозы получат расчет.
Сидя на крыше, скорбно глотает
Водку и слезы мой маленький черт.

Может, был он депутатом,
может быть – простой бандит,
может, он ругался матом
и за это был убит...

Получаю штуку баксов
я за каждого жмура –
у меня такая такса,
и работы до х..а!

А вообще-то, хлеб мой горек,
и под утро – сам не свой:
"бедный йорик, бедный йорик"
я качаю головой...

Там живет тиранозавр,
Там зарезал хлеб кадавр
И повесил на крюки;

Чтобы не было беды,
Там сидят вокруг воды
Мозговые рыбаки...

Стану я одним из них:
Я спою им "Блюз свиньи",
Спою им "Бэби квак";

Там не страшно быть горой,
Охраняет гор покой
Мозговой рыбак...

Я поиграю на твоей гармони.
Рвану твою трехрядку от души.
- Чего сидишь, как будто на иконе ?
А ну, давай, пляши, пляши, пляши...

Когда закружит мои мысли хмель
И "День Победы" я не доиграю,
Тогда уложишь ты меня в постель,
Потом сама тихонько ляжешь с краю.

А через час я отвернусь к стене.
Пробормочу с ухмылкой виноватой:
- Я не солдат. Зачем ты веришь мне?
Я все наврал. Цела родная хата.

И в ней есть все - часы и пылесос.
И в ней вполне достаточно уюта.
Я обманул тебя - я вовсе не замерз!
Да тут ходьбы всего на три минуты.

Известна цель визита моего -
Чтоб переспать с соседкою-вдовою.
...А ты ответишь: - Это ничего...
И тихо покачаешь головою.

И вот тогда я кой-чего пойму,
И кой о чем серьезно пожалею.
И я тебя покрепче обниму
И буду греть тебя, пока не отогрею.

Да, я тебя покрепче обниму
И стану сыном, мужем, сватом, братом.
Ведь человеку трудно одному,
Когда враги сожгли родную хату.

Мастерам - червонцы не помеха,
На ходу ремзона обувь рвет
ТО-2 пройти - тут не до смеха,
Плюнь три раза - может, повезет
Я спешу к начальнику колонны:
"Дай новье, день езжу - три стою!"
А он в ответ: "Давай две-три зеленых"
А я ведь их не молотом кую!

Ладно, на! Наладился я в Горький,
А на ГАЗе лечат только так:
Хочешь тачку, чтобы как в Нью-Йорке, -
Отвали ребятам четвертак
Если нет, сгниешь - ори до хрипа,
Тут таких, как я, пруди хоть пруд
А на два шестьдесят - не то что выпить,
И пожрать-то толком не дадут

Тачку взял и в парк пригнал шикарно,
Без поломок разных, без ГАИ
И навесил на нее замок амбарный -
Мне чужие лучше, чем свои
Зеркала и щетки - это мелочь
Отойдешь всего на пять минут
Поболтать со сменщиком по делу -
Всю резину разом отвернут

Все, что было - верю, не напрасно,
Но вот мозг мой мысли теребят:
Я работаю на государство
Или, может, лично на себя?
Если на себя - тогда скажите,
Я такое дело заверну!
Я не мастер буду, а водитель,
И прославлюсь я на всю страну!

Мы шагаем по бульвару
Мы проходим по проспекту
Ловим чахлыми руками
Брызги солнечного спектра
Слева яркие окошки
Справа мусорные баки
А на душе скребутся кошки
По пятам бегут собаки

Город ценит, город любит
Только денежные знаки
Целый день капусту рубят
Что бы ездить в кадилаке
А у тебя на шее - крестик
У меня в кармане нолик
Но зато мы снова вместе
Вот и все что нам осталось
Это все что мы с тобою будем делать здесь
Под этим синим-синим небом
Это все что мы с тобою будем делать здесь
Под этим синим-синим небом

гвоздями ладони утыкав
он битых четыре часа
валялся на битых бутылках
и углями пятки чесал

он был безусловно в ударе
и - в праздничных черных трусах -
лишь мыслями на тротуаре
ногами паря в небесах

забыв про мороз и усталось
он йог был и в общем-то маг
и быстро чалма наполнялась
купюрами ценных бумаг

от взгляда магической силы
в стакане кипела вода
и целый район погасил он
зубами зажав провода

и вдруг он взлетел над толпою
окутанный паром как тэц -
малец поперхнулся соплею
и всхлипнула баба «…..»

он лопал оладьи из дуста
хлебал казеиновый клей -
и все в нем признали индуса
а был он советский еврей

любил он московские зимы
а жил бы в америке - глядь
возили б его лимузины
но он не хотел улетать.

"Я не случайно здесь оказался,
Труден был мой путь,
И от желанья не отказался
Выпить что-нибуть.
Hо твоя болтовня совершенно не радует меня..."

Халдей подумал и вновь спросил:
"Я что-то смысла не уловил.
Что означают слова твои?
А ну ещё раз их повтори".

"Я не случайно здесь оказался,
Труден был мой путь,
И от желанья не отказался
Выпить что-нибуть.
Hо твоя болтовня совершенно не радует меня..."

"Hет сил, приятель, душа болит,
Быть может, пуля всё повторит.
Hаверно, я бы и поболтал..."
Раздался выстрел, халдей упал.

"Я не случайно здесь оказался,
Труден был мой путь,
И от желанья не отказался
Выпить что-нибуть.
Hо твоя болтовня совершенно не радует меня..."

Волшебная звезда
Взойдёт когда и где,
Чтоб унести туда,
Где не растает сон?
Где все исполнится
В волшебном городе,
Где я — цветочница.
А ты в меня влюблен.
А ты в меня влюблен...

Розу — вам... Ландыш — вам...
На ромашке погадайте.
Розу — вам... Ландыш — вам...
И любимому отдайте.

Хмурый дьячок с подбитой щекой
Тянет-выводит за упокой.
Плотник Демьян, сколотивший крест,
Как всегда пьян - да нет, гляди-тко, трезв!

Снял свою маску бродячий актер.
Снял свою каску стрелецкий майор.
Дама в вуали опухла от слез
И воет в печали ободранный пес.

Эй, дьякон, молись за спасение божьего храма!
Эй, дама, ну что там из вас беспрерывно течет?
На ваших глазах эта старая пошлая драма
Легко обращается в новый смешной анекдот.

Вот возьму и воскресну - то-то вам будет потеха!
Вот так - не хочу помирать, да и дело с концом.
Подать сюда бочку отборного крепкого смеха!
Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом.

Пенная брага в лампаде дьячка.
Враз излечилась больная щека.
Водит с крестом хороводы Демьян.
- Эй, плотник, налито! - Да я уже пьян.

Спирт в банке грима мешает актер.
Хлещет стрелецкую бравый майор.
Дама в вуали и радостный пес -
Эх, поцеловали друг друга взасос.

Еловые лапы готовы лизать мои руки.
Но я их - в костер, что растет из огарка свечи.
Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки?
Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи!

Я красным вином написал заявленье о смерти.
Причина прогула - мол, запил, куда ж во хмелю?
Два раза за мной приходили дежурные черти,
На третий сломались и скинулись по рублю.

А ночью сама притащилась слепая старуха.
Сверкнула серпом и сухо сказала: "Пора!"
Но я подошел и такое ей крикнул на ухо,
Что кости от смеха гремели у ней до утра.

Спит и во сне напевает дьячок:
"Крутится, крутится старый волчок"
Плотник позорит коллегу-Христа -
Спит на заблеванных досках креста.

Дружно храпят актер и майор.
Дама с собачкой идут в темный бор.
Долго старуха тряслась у костра,
Но встал я и сухо сказал ей: "Пора".

Активнее работайте ушами,
Пошире их развесьте и расправьте.
И ведьмаки вам эти навнушают,
Что вкалывать - болезни не мешают,
На кой вам чёрт больничные и справки?

Ну, на фиг нашей нищей медицине
Теперь больницы новые сдались,
Шприцы, антибиотики, вакцины,
Профессора и прочие кретины -
Ложись под телевизор и лечись!

Но применять смелее надо опыт.
Распространить, расширить и развить:
Всех экстраколдунов собрать и скопом,
Суровым гипнотическим галопом
На все наши проблемы натравить.

Да ведь у нас же непочатый край
Задач, стоящих перед колдунами:
Куда ни глянешь - только успевай,
Смотри в упор, до десяти считай,
Шепчи, рычи и шевели бровями.

Они в сопровождении оркестра
Излечат грыжу, спекуляцию и секс,
Инфляцию, понос и "дура лекс",
И вместо неприличной водки "Экстра"
Придумают нам водку "Экстрасенс".

Пускай дают её в аптеках без рецепта,
Но круглосуточно, и наш социализм,
Давно пропахший опытом бесценным,
Мы лихо перестроим в стопроцентный
Реальный развитой экстрасенсизм.

Там в пустое стеклянное сердце стучалась Луна,
и в горшке, обожжённом богами, готовилась пища
для ума, для бессовестного, для того колдуна,
что отыщет изъяны в игре и с галёрки освищет.

Не высвистывай ветер, колдун, он меня доконал,
за раскатом бемоли его не расслышать ни аза.
Тускло светит фонарь за воспетый поэтом канал,
подымая кресты в черноту безымянного глаза,

и король с королевой, застигнутые у ворот
Шереметьева, светом его наполняют канистры.
Всё свершается в точности, с точностью наоборот,
в одночасье, в секунду, в момент, исключительно быстро.

В темноте, под землёй, совершается наш разговор:
вниз по винной лозе, через дёрном подёрнутый кабель,
и сдаётся тебе - я под арку вбегаю во двор,
электронную узкую смерть одолев и руками прикасаясь к дверям...

Улететь бы вслед за птицами на юг,
Позабыть про всё и душу отогреть…
Не могу, а друг вот смог, уехал друг,
Не с кем выпить даже, а не то, что спеть.
Он устал терпеть, надеяться и ждать,
Он сказал, - забыта Господом страна,
Вот и всё, и больше нечего сказать,
Просто лопнуло терпение как струна.

Ты куда, ямщик торопишься, куда?
Кабы знать какой Господь отмерил срок…
Пролетят и не воротятся года,
Отдохнем, давай немножечко, браток!
Загуляю напоследок "от рубля",
Все сомнения брошу, как собаке кость,
Пусть тоска увязнет по уши в соплях,
В сердце добрая и радостная злость!

Жить без праздника в душе
Надоело мне уже,
Эх, стряхну-ка я всё то, что накипело!
Эй, ямщик, куда ты прёшь,
Иль дороги не найдёшь,
И несёшься наугад, как очумелый!
Эй, ямщик, ты что устал?
Или Знак не разобрал,
И пронёсся наугад как очумелый…

Ах этот вечер, лукавый маг,
Oдетый вечно в лиловый фрак.
Погаснут свечи, уйдет любовь,
Hо этот вечер вернется вновь

Опять каравеллы
Привозят рабов и вино
В ту гавань, что дремлет
На дне океана давно.
И вновь слышен голос
Бессмертной и гордой любви,
Что схожа с планетой,
Еще не открытой людьми.

Hельзя в этом мире
Пройти не оставив следа,
Hо вечер волшебник
Запомнит нас всех навсегда
И новые люди
В далекой неведомой мгле
Когда нас не будет,
Нас будут играть на земле

Утром бабочки быстрее всех
Узнают про него,
И в большом сачке без окон
Барабанщик будет жить.
Барабан забьется в угол,
Захлебнется в немоте.
Выгнула спину весна и сломала хребет.

Броский цвет больного нёба,
Барабанщик заболел.
Барабан грустит без боя,
Пыль ложится на бока.
Барабанщик бредит небом,
Беспределен для любви.
Выгнула спину весна и сломала хребет.

Барабанщик будит Бога,
Боем, брассом, барабанщик
Будит Бога, барабанщик
Будит, барабанщик будит бо..
Бо...
Га...

Тебе не нравится дым и черт с ним
Он убивает слова, кругом голова
Уже разносит молва по дворам
Что между нами чивава.

О чем с тобой говорить, потеряли нить
Быть не собой перестать и дома спать
Нас не измерить на глаз, а сейчас
Зачем мы давим на тормоз, не на газ?

Вопрос извечный зачем да почему
Я понемногу с ума, ты не сама
А эти ночи в Крыму, - теперь кому?
Я если встречу потом передам ему.

Писклявый твой голосок как электрошок
Что я бухой без вина - твоя вина
Теперь узнает страна до темна
Им донесут обо всем на FM волнах.

Давай вот так просидим до утра
Не уходи, погоди - но мне пора
И если выход один впереди
То почему мы, то холод то жара?

Раскладывать по местам я устал
И поворачивать вспять, ну вот опять
Прикосновения плавили мой метал
Ты элемент номер пять - ни дать ни взять.

Идет к финалу игра в этот раз
А ты все так же молчишь, я говорю
Минут пятнадцать осталось до утра
Не вызывай так словлю и свалю.

Попробуем все подшить, не ворошить
Мобильные номера постирать
А уходить не спросив - нету сил
Давай попробуем заново все собрать.

Белые обои, черную посуду
Нас в хрущевке двое, кто мы и откуда?
Задвигаем шторы, кофеек, плюшки стынут
Объясните теперь нам, вахтеры,
Почему я на ней так сдвинут?

Я помню белые обои, черная посуда
Нас в хрущевке двое, кто мы и откуда?
Задвигаем шторы, кофеек, плюшки стынут
Объясните теперь нам, вахтеры,
Почему я на ней так сдвинут?

Белые обои, черная посуда
Нас в хрущевке двое, кто мы и откуда?
Задвигаем шторы, кофеек, плюшки стынут
Объясните теперь нам, вахтеры,
Почему я на ней так сдвинут?

Ресторан полупустой, две танцующие пары,
Два дружинника сидят, обеспечивая мир.
Одинокий гитарист с добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам этот маленький трактир.

И витает как дымок христианская идея,
Что когда-то повезет, если вдруг не повезло.
Он играет и поет, все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.

Ах как трудно будет нам, если мы ему поверим,
С этим веком наш роман бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи от позорного безверья -
Колокольчик под дугой, одинокий гитарист.

Человек и кошка дни с трудом считают,
Вместо неба синего серый потолок.
Человек и кошка по ночам летают,
Только сон невещий крыльев не дает.

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину.
Порошок целебный людям он везет.
Человек и кошка порошок тот примут,
И печаль отступит, и тоска пройдет.

Где ты, где ты, где ты, белая карета?
В стенах туалета человек кричит.
Но не слышат стены, трубы словно вены,
И бачок сливной, как сердце, бешено стучит

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину.
Порошок целебный людям он везет.
Человек и кошка порошок тот примут,
И печаль отступит, и тоска пройдет.

Ох, пыль из под копыт
Ковыль седой гнется
Ах, казачья песня к дому прилетит
К матушке в родное оконце
Ах, казачья песня к дому прилетит
К матушке в родное оконце

Пули засвистели вдали
Ох уж эта стерва война
И попала вдруг есаулу в грудь
Маленькая пуля одна
И попала вдруг есаулу в грудь
Маленькая пуля одна

Обнял он за шею коня
Да одно лишь смог прошептать
Ты скачи домой коник вороной
Матушку хочу повидать
Ты скачи домой коник вороной
Матушку хочу повидать

Взвился на дыбы вороной
Крылышки к ногам приросли
Потерпи браток, вон уж хуторок
Светится огнями вдали
Потерпи браток, вон уж хуторок
Светится огнями вдали

Мамка да родная сестра
Есаула в дом отнесли
А его конек встать уже не смог
Со сырой родимой земли
А его конек встать уже не смог
Со сырой родимой земли

Пасха-а-а, слyхай, бабка доpогая, цаpство-те небесно.
Пасха-а-а, как тебе лежится там тесно, аль не тесно.
Пасха-а-а, слyхай, дед, нy как ты там с мыслью поживаешь.
Пасха-а-а, может чеpта на себе ты в соpтиp таскаешь-а.

Выйдy с самогоном весной на цветyщий погост
И всем своим pодным пpоизнесy я тост.
Пyсть матом на меня кpоет в yмативy пьяный жандаpм.
Я сам выпью и pодне поставлю, а емy ни гpамма не дам.

Пасха-а-а, сядy на скамеечкy за стальной огpадой.
Пасха-а-а, то-то вся моя pодня бyдет очень pада.
Пасха-а-а, я поставлю на плитy литp самогона.
Пасха-а-а, пейте мои pодственнички, нет на вас закона-y.

Выйдy с самогоном весной на цветyщий погост
И всем своим pодным пpоизнесy я тост.
Пyсть матом на меня кpоет в yмативy пьяный жандаpм.
Я сам выпью и pодне поставлю, а емy ни гpамма не дам

Я – змеелов.
Славный улов
В склянке готовлю вам.
Старость, болезнь,
Ревность иль месть –
Всё ему по зубам.
Лекарь под маской,
Не прячь глаза –
Блеском своим всё успели они рассказать,
Лекарь под маской...

Как одинок
Мутный исток!
Девушка, что мила,
Ночью тайком,
Прячась в платок,
Зелье моё несла.
Будь осторожен,
Стой, не дыши –
Милой колечко на палец надеть не спеши!
Будь осторожен!...

Я – змеелов.
Я – змеелов.
Зорко глаза глядят.
Не доверяю
Сладости слов,
Что обратятся в яд.
Сто крат страшней мне
В мире людском,
Чем заниматься смертельным моим ремеслом –
Сто крат страшней мне...
Я – змеелов...
Я – змеелов...

И там шальная императрица
В объятьях юных кавелеров завываешь обо всем.
Как будь-то вечно ночь будет длиться
Как будь-то разочарованье не наступит новым днем.
Гуляй шальная императрица
И вся страна, которой правишь ты
берет с тебя пример.
Легко влюбиться императрице
Когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер

Завтра вновь ее величиство
Величием наполнит тронный зал
И как будь-то электричеством
Одарят всех надменные глаза
Только сердцу не прикажешь
Сердце прости продолжение любви
И вечерный экипаж ее уносит
На окрайну Москвы

Все могут короли, все могут короли!
И судьбы всей земли вершат они порой,
Но, что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король!
Не может ни один, ни один король!

"Я женюсь! Я женюсь! Я женюсь! ", — Луи сказал,
Но сбежались тут соседи-короли!
Ой, какой же был скандал! Ну какой же был скандал,
Но впрочем, песня не о нем, а о любви!

И под венец Луи пошел совсем с другой,
В родне у ней все были короли, хо-хо!
Но если б видел кто портрет принцессы той,
Не стал бы он завидовать Луи!

Все могут короли, все могут короли!
И судьбы всей земли вершат они порой,
Но, что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король!
Не может ни один, ни один король!

Так они шагают тропинками,
Распевают песню недлинную
О росе на листьях осиновых -
Идут лесорубы зари.
Лес играет хвойными скрипками,
Лапами еловыми зыбкими,
Ветками смолистыми липкими -
Идут лесорубы зари, трубы зари, тубы зари, губы зари,
Идут лесорубы зари -
Дерево рубить,
Дерево валить,
Дерево пилить,
Дерево возить.

Меня знают деревья, цветы, тротуары,
И хмельные от счастья влюбленные пары,
Меня знают витрины больших магазинов
И меня, и мою голубую машину.

Но когда на рассвете поднимается солнце,
Новый день запоет мелодично и звонко.
Среди тысячи струй виться радуга будет,
Я несу ее людям, несу ее людям!..

Такие ситуации. Простор воображенья.
Был гордым и почтенным, а родился дураком.
А если мало радует такое положение,
Скажи еще спасибо, что не сделался скотом.

Уж лучше сразу в дело, чем
Копить свои обиды.
Ведь, если будешь мелочен,
Докатишься до гниды.

Пускай живешь ты дворником - родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь.
Но, если туп, как дерево - родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком...
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?

Так, кто есть кто, так, кто был кем,- мы никогда не знаем,
С ума сошли генетики от ген и хромосом...
Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,
А этот милый человек был раньше добрым псом.

Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы,
Удобную религию
Придумали индусы.

Господа работодатели,
Господа работодатели,
Идите-ка подальше,
Идите поскорее,
Летите на Луну,
Дышите кислородом.

Я умею запускать операционную систему,
Нажимаю кнопочки,
Получаю буковки.
Я умею запускать операционную систему,
Нажимаю кнопочки,
Получаю буковки.

Я оператор, оператор ПеКа!
Я оператор, оператор ПеКа! ха!
Я оператор, оператор ПеКа! ха, ха!

Но я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобой

В комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовь

Я ломал стекло как шоколад в руке
Я резал эти пальцы за то что они
Не могут прикоснуться к тебе
Я смотрел в эти лица и не мог им простить
Того что у них нет тебя и они могут жить

Но я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобой

В комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовь

А мне, как ключом ни стучи, -
Заботы пустые:
Над пеной морской затерялись в ночи
Твои позывные.

Ах, наша любовь - ты права -
Одно наказанье!
Уходят на ветер мои слова,
Искрят на бизани.

Ушли мы в далекий поход,
Полгода нам до стоянки.
Усталым радистам уснуть не дает
Прерывистый свист морзянки.

Нас завтра подберут или не найдут совсем
Нас к маршалу внесут на одном большом щите
Да возможно Пуркуа Па мы войдем в историю.
Твой и мой фотопортрет спрячут в хрестоматию
Мать ее.

А по лесам бродят санитары
Они нас будут подбирать
Эге-ге-гей сестра лезь ко мне на нары

Не иначе принцесса. Распитый портвейн на троих
С подружкой с соседнего ряда, да с другом одним на двоих.
Да прядь золотистых по ветру, захмелевший блуждающий взгляд.
И за этим есть, что-то такое чего никому не отнять.

А я опять задержался, очарован её красотой.
В рюкзачке подмёрзла картошка и к обеду успеть бы домой.
В толпе растворюсь, как и прежде, сяду в холодный трамвай.
А на днях обещали зарплату, значит, свидимся. Ты не скучай.

Не во сне, не в бреду,
В шестьдесят втором году,
Содой пряжку от ремня
начистив, как всегда, до блеска.
Первый пласт, первый джаз,
Я пошел в четвертый класс -
Это было очень интересно.
Первый пласт, первый джаз,
Я пошел в четвертый класс -
И это было очень интересно.

Мама с папой - врачи.
Не дремали стукачи.
Рассказал на переменке анекдот я про Никиту -
И в одиннадцать лет
Повели на педсовет.
Обошлось, но дело было шито.

А на Невском людей...
Газировка везде.
И Стрельцов все сидел, бедолага.
Шар Титов облетал,
Красный флаг прославлял,
Но ведь не было лучшего флага!
Но ведь не было лучшего флага!

С песней шел на парад
Дружный пионеротряд.
И дрожала вся округа - в школе сбор металлолома.
Старый вор Никанор,
Так любил нас, что на спор
Утащил два сейфа из обкома.

А в цирке новый сезон.
Год уже как в СИЗО
Загарает У-2 сбитый летчик.
И на дачах опять
Все набрали опят.
И светлей были белые ночи...
И светлей были белые ночи...

Достает людишкам он
Разный дефицит,
Тем, кто сам не слишком-то
Бедностью убит.
Нет претензий вовсе
И хорош навар,
Если мафиози
Платят за товар!.....

Он уходил через черный ход,
Завернув килограмм колбасы
В бумагу для нот.
Он прощался со мной,
Он садился в трамвай,
Он, как водится, ехал домой.
И из всех новостей
Самой доброй была
Только весть об отъезде детей.

Он ложился к стене.
Как всегда,
Повернувшись спиной к бесполезной жене.
И ночью он снова слышал
Эту музыку ...

И наутро жена начинала пилить его
Ржавым скрипучим смычком.
Называла его паучком
И ловила дырявым семейным сачком.
Он вставал у окна.
Видел снег. Он мечтал о стакане вина.
Было много причин
Чтобы вечером снова удрать
И играть
Для накрашенных женщин
И их безобразных мужчин.

Он был дрянной музыкант.
Но по ночам он слышал музыку...
Он спивался у всех на глазах.
Но по ночам он слышал музыку...
Он мечтал отравить керосином жену.
Но по ночам он слышал музыку...

Старуха чуть слышно смеется, и шепчутся тени цветов,
Что она уже дышит на ландыши, ей бы уже на покой!
Но какой тут покой, если ночью слетаются тени цветов,
И надежды их всех воскресить - никакой, никакой!

Так мысли в ее голове тяжелеют и тянут к земле.
На прощанье к увядшим щекам прикасаются тени цветов...
Прикасаются тени цветов, и старуха хлопочет весь день,
Чтобы к ночи был бал! Чтобы был! Чтобы бал был готов.

Мы жили просто, без выкрутасов,
Семья, работа, а вобщем - классно!
Но, вспоминая о Кандагаре,
Мы зависали в хмельном угаре.

Мы песни пели, потом молчали,
Мы много пили, на жён рычали…
Потом трезвели и замечали,
Что наши жёны нам всё прощали.

Мой друг не ангел, а шоферюга,
Утюжил трассы с севера до юга.
Когда в дороге бывало туго,
Он пел про друга - Высоцкого.

Однажды в рейсе, в горах Алтая,
Там, где подолгу снега не тают,
Пуржила вьюга, он не вписался,
И под откосом лежать остался.

Остались дома жена и дети,
И я до гроба за них в ответе.
На сердце камнем та злая вьюга.
Не будет больше такого друга.

Он был не фраер и не ворюга,
Не деловой, не лох, не аферюга,
Простой мужик, обычный шоферюга,
Но лучше друга мне не найти.

Пускай не ангел, а шоферюга,
Утюжил трассы с севера до юга,
Он был хорошим, надёжным другом,
Но с.ка-вьюга своё взяла…

У всей тусовки мухоморное похмелие,
Шприцы немытые уходят в вены синие.
И генерируют пророки очумелые
Пустые выхлопы безумья и бессилия.
Их рок-н-ролл давно издох к такой-то матери,
Лежит в канаве и на части разлагается.
Вопил: "Мы вместе!", все по кайфу, мол, и на тебе -
Он даже сдохнуть не сумел как полагается.

Ты чувствуешь озон - это коронный разряд,
Держи его крепче.
Как мотыльки на свече, на нем секунды сгорят -
Те, что остались до встречи...
А вот и она - в слезах и в бычках, светла и грязна -
Hе спас карантин, бациллы в крови, диагноз - весна!

Зарыли Джо, а помянуть не собрались никак.
Лишь на секунду замерев на тропке узенькой,
Тягаем с лысин петушки с кривым трилистником
По светлой памяти заморского союзника.

Припев: А птицы у причала
Метались одичало,
И лодочку качала
Нелёгкая волна,
И прошлое ворчало:
"Вернуть бы всё в начало!"
И это означало,
Что память нам верна.

Опять бутылка рома
Пустеет поутру,
Опять раскаты грома,
Как залпы на ветру,
Опять с душою юной
И "жёвкой" табака
Ты подгулявшим юнгой
Пойдешь по кабакам
Рассказывать красоткам
О брачной жизни львов,
И призрачных красотах
Антильских Островов,
О боцмане-зверюге,
О вахтах и "губе"
И ласковой подруге, забывшей о тебе.

Припев.Чего ж тому бояться,
Кто памятью не стар?
"Летучего Голландца"
Иль абордажных свар,
Друзей, что неподсудны
Средь пьяных кутежей,
Иль на пробитом судне
Кровавых мятежей?
Давай, махнем как прежде
По тем святым морям
Где в латаной одежде
Ты рифы покорял,
Расстанься с капиталом,
Пусть чёрт его берет!
Ты будешь капитаном,
И "ПОЛНЫЙ", брат, "ВПЕРЁД!"

Припев: И птицы у причала
Метались одичало,
И лодочку качала
Высокая волна,
И прошлое ворчало:
"Вернуть бы всё в начало!",
А это означало,
Что память нам верна.