О "Медвежьем рае на Камчатке", который Чарли со своей супругой попытались создать для медвежат можно прочесть под спойлером:
» Нажмите для отображения скрытого текста «
Рай медвежий на Камчатке
Канадские натуралисты Чарльз Рассел и Морин Эннс долго искали местечко, где бы устроить медвежью жизнь сообразно их привычкам и где бы люди и медведи могли зажить "единым человечьим общежитьем".
Ни в США, ни даже в Канаде такого уголка они не нашли.
Их пешие походы по Камчатке, этому самому медвежьему из всех медвежьих уголков на планете, не похожи на традиционные американские экотуры, в которых любители дикой природы отпугивают медведей трещотками или колокольчиками. В полной тишине натуралисты склоняются над глинистой тропинкой, чтобы узнать, кто побывал здесь до них. А были пара медведей-тяжеловесов, лиса со щенками и горная овца, видимо, решившая провести каникулы в долине вулкана Камбальный.
В разгар наблюдений путешественников веселым галопом догоняют трое медведей-двухлеток. Убежать от них практически невозможно. Но Чарльз и Морин, похоже, и не собираются никуда бежать. "Чико! Бисквит! Рози!" -- радостно приветствуют они мохнатых шалунов.
Сцена веселого общения этой странной компании людей и зверей тронет самое заскорузлое охотничье сердце, и ему, может быть, и не захочется убивать своего сотого медведя... Вот малышка Рози принялась щипать траву в нескольких сантиметрах от ботинок Чарли и плутовато поглядывает на него. "Она к тебе явно неравнодушна", -- подшучивает Морин.
Приемыши
Все началось в мае 1997 года, когда исследователи приехали в зоопарк Петропавловска-Камчатского. Там в одной из клеток они увидели трех осиротевших детенышей бурого медведя. Содержание сироток тяжким бременем легло на бюджет зоопарка, и директор искал случая избавиться он маленьких нахлебниц.
Медвежата сразу завоевали сердца Чарльза и Морин. Но они понимали, что не смогут заменить животным родителей, и решили попытаться вернуть их в дикую природу. План был довольно смелым, да и они сами не вполне верили в удачу, но иначе будущее медвежат могло быть очень печальным. В лучшем случае их бы застрелили, в худшем -- продали на китайскую медвежью ферму, где животные всю жизнь проводят в тесных клетках со специально вживленными в желчные пузыри катетерами для сбора желчи.
Осилив все бюрократические процедуры по передаче сироток и преодолев транспортные неурядицы, маленькое содружество из двух представителей отряда людей и трех медвежьего роду-племени оказалось на самой южной оконечности Камчатского полуострова, в районе вулкана Камбальный. Именно там в 1996 году канадским натуралистам Чарльзу Расселу и Морин Эннс после долгих переговоров с российскими властями разрешили создать исследовательскую станцию.
Никакого особого опыта у медвежьих воспитателей не было, но они действовали очень осторожно и последовательно. Чарльз и Морин смогли, оставаясь в стороне, дать возможность малышкам, которых назвали Чико, Бисквит и Рози, освоиться в дикой природе. Некоторое время они держали воспитанников в огороженном лагере, чтобы их не обидели взрослые дикие медведи, и учили их ловить рыбу, плавать, искать корм.
Несмотря на пессимистичные предсказания российских биологов, возвращение медвежат в тайгу прошло очень легко, в основном благодаря изобильному корму. Пока медвежата учились самостоятельно добывать еду, исследователи подкармливали их овсом и семенами подсолнечника, которые оставляли рано утром подальше от избушки. Они сознательно никогда не кормили медвежат из рук и никогда не ели в их присутствии, чтобы не дать повода медвежатам выпрашивать лакомства у людей. Однажды Чарльз и Морин выловили двух лососей и, не прикасаясь к ним руками, оставили на мелководье у берега, там, где обычно по утрам проходили медвежата. Съесть находку, конечно, нетрудно, но воспитателям хотелось, чтобы малыши знали, где ее можно добыть самостоятельно.
Обычно дикие медведицы ловят своим медвежатам рыбу в течение всего второго года жизни, и так, на наглядном примере, детишки усваивают этот навык. Задача Чарльза и Морин была куда более сложной, их приемыши должны были научиться ловить рыбу и вообще добывать корм без ролевой модели поведения.
К ноябрю медвежата уже настолько освоились, что самостоятельно вырыли себе берлогу. Этим они очень порадовали своих опекунов, которым предстояло покинуть Камчатку до следующего сезона.
Во время следующей экспедиции, весной 1998 года, Чарльз и Морин вновь встретили уже покинувших берлогу медвежат. И начали проводить с ними "обучающие занятия по выживанию". Пока все складывается удачно. И теперь натуралисты надеются, что когда-нибудь станут приемными бабушкой и дедушкой: "Мы гордимся тем, что они до сих пор здоровы и держатся вместе, может быть, когда им будет четыре-пять лет, они смогут создать свои семьи".
Люди и медведи -- одной крови
Безусловно, такие взаимоотношения человека и медведя мало кто воспринял бы как "нормальные". Ни тебе громких криков, ни панического бегства, ни растерзанной плоти, ни выстрелов. Но Морин и Чарли рассчитывают, что со временем человек и медведь будут общаться именно так. Они и приехали на Камчатку, чтобы доказать всем, что это возможно. Ведь мирное добрососедское сосуществование на одной территории с человеком -- единственный для диких медведей способ выжить в следующем тысячелетии.
Эта революционная идея пришла в голову Морин и Чарли за тысячи километров от дальневосточных вулканов, в заповедниках западной Канады. Свои "сто книг о медведях" они, конечно, прочли, но, независимо друг от друга, подвергли сомнению традиционные представления о характере этого зверя. Для обоих момент откровения наступил, когда им довелось наблюдать реакцию других животных на приближение медведя. Лошадь Морин, которая отдыхала после длинной поездки по Национальному парку Банф, только выпучила глаза на готового напасть молодого гризли, и тот ретировался в лес. "Неужели, -- подумала Морин о лошади, -- она знает то, чего не знаю я?" Примерно в то же самое время в Национальном парке Уотертон в канадской провинции Альберта Чарльз писал книгу о медведях. И своими глазами наблюдал, как его знакомый старый гризли брел по лугу, где паслось стадо коров. "К моему изумлению, медведь вел себя весьма учтиво, а коровы и телята даже не тронулись с места, некоторые продолжали преспокойно лежать, хотя зверь проходил всего в двух-трех метрах от них", -- рассказывает Чарли. Когда он решил верхом на лошади повторить маршрут медведя, то спугнул чуть не полстада.
Вместе со своим отцом, легендарным канадским защитником животных Энди Расселом Чарли снял фильм о гризли Западной Канады. В своей книге "Дух медведя" он описывает, как подружился с медведем, который "обнюхивал и разглядывал меня почти с человеческим интересом, как будто он деревенский парень, а я -- его родственник, приехавший из столицы". Они провели вместе с новым приятелем несколько недель, играли в "перетягивание каната" и даже спали бок о бок, синхронно похрапывая.
Зоологи, как правило, отвергают возможность такой дружбы между человеком и медведем. Но у Чарли более широкие взгляды. А Морин даже рисует абстрактные полотна, отображающие эмоциональное состояние медведя.
Обычно в условиях современных национальных парков Канады и Америки гризли приходится спасаться бегством от человека. Их даже специально "учат" этому, потому что если сталкиваются медведь и человек, то именно зверю приходится платить за это жизнью. Но Чарльз и Морин пришли к выводу, что изначально в медведе нет страха перед человеком. Почему же люди должны его бояться?
Не стреляй! Хотя бы в заповеднике
Для доказательства своей теории исследователям был нужен такой полигон, где медведи не имели бы опыта общения с вооруженными охотниками и браконьерами, многочисленными туристами и биологами с пулями-шприцами. После долгих переговоров в 1996 году с российскими властями им разрешили создать исследовательскую станцию в заповеднике на юге Камчатки.
На этом небольшом полуострове живут тысячи медведей и полмиллиона людей. Популяция двуногих к тому же стремительно сокращается. Трудно представить себе более глухой и заброшенный край, тем более что еще десять лет назад Камчатка была закрытой военной зоной, куда даже не каждый русский мог попасть. А теперь сокращение государственных поставок и финансовый кризис вынуждает местных жителей покидать полуостров, на котором они последнюю зиму жили практически без электричества и топлива.
На Камчатке пытаются бороться с браконьерами, которые убивают медведей из-за шкуры и желчи. Существует квота на отстрел животных в размере 450 голов, но браконьеры убивают в несколько раз больше. Причем самые ревнивые охранники природы получают самые солидные барыши от медвежьей охоты, которую устраивают для иностранцев. Заезжие "хемингуэи" платят по шесть с половиной тысяч долларов компании, организующей тур, плюс две с половиной тысячи за право убить медведя.
Дорог на Камчатке практически нет, до лагеря на южной оконечности полуострова можно долететь из Петропавловска-Камчатского на вертолете часа за два при хорошей погоде. Канадцы живут в небольшой избушке у озера Камбальное. Безлюдные места, в соседях у исследователей -- одни Топтыгины.
На относительно небольшой территории (около тысячи квадратных километров) здесь уютно разместились четыре сотни медведей, и в этом нет ничего удивительного, ведь к изобильным косякам лососевых нужно добавить тонны ягод, богатую белком осоку и астрономическое количество шишек. А главное -- вот уже шесть лет здесь нет охотников и мало, по сравнению с другими районами Камчатки, браконьеров.
Морин и Чарли провели на Камбальном уже три лета. Предстоящее будет четвертым. Первый сезон был не слишком удачным: они повсюду натыкались на медведей, и животные их очень боялись.
Но скоро канадцы научились ладить с соседями. Имея всегда при себе баллончик со специальным спреем -- вытяжкой из жгучего красного перца -- которым можно отпугнуть медведя, они ни разу им не воспользовались. Чарльз и Морин нашли другое "оружие" -- голос. "Мы спокойно говорим с медведями, убеждаем их в том, что не причиним им вреда, что мы не боимся их, и значит, им не нужно бояться нас, -- рассказывает Морин. -- Так нам удается подавить взаимный страх". А как же жуткие рассказы про коварство и агрессивность гризли? Морин и Чарли считают, что нападают медведи только на тех, кто неправильно ведет себя в тайге, кто причинил им вред, и на тех, кто сам боится этих животных. Нужно заметить, что в отличие от камчатских медведи в других районах планеты, как правило, более агрессивны и раздражительны. Это от голода и от постоянного назойливого присутствия человека на их территории.
Тайга -- не цирк
Канадцы не избегают контактов, но и не ищут их специально. Хотя, конечно, подавить чувство страха не так-то просто. Чарльз и Морин часто вспоминают свою первую ночевку в палатке. Хоть их и защищала электрическая изгородь, ситуация очень напоминала ту, в которой оказался погибший два года назад японский фотограф Мичио Хошино.
Тогда он, как особенно плохо переносящий чужой храп, отселился от группы японских фотографов из избушки в палатку. В четыре часа утра спавшие в избушке услышали крики Мичио и медвежий рев. Все тут же вскочили и подняли крик, пытаясь напугать медведя. Почти в полной темноте, при свете фонариков, они увидели обрывки палатки и спину хозяина тайги. Услышав шум, разъяренное животное схватило бездыханное тело японца и утащило его в лес.
Было это совсем недалеко от станции канадских натуралистов -- на озере Курильское. Но обычно в сомнительных ситуациях, когда нервные североамериканские гризли нападают, сытые и уравновешенные камчатские медведи предпочитают удалиться. Так и случилось, когда Чарльз и Морин утром начали громко разговаривать в палатке: они услышали топот удаляющихся животных. По следам и сбитой росе они поняли, что рано утром к изгороди приходили их подопечные медвежата, подремали рядом, но, заслышав голоса, ретировались в лес.
Однажды, последовав за своими питомцами, они наткнулись на медведицу, ловившую нерестящихся лососей для своих двух малышей. Если следовать общепринятому мнению о медведях, ситуация предполагала немедленную атаку со стороны животного. Но Морин опередила события: "Привет, мамочка! У тебя такие чудные детки! Не волнуйся, мы не причиним им вреда!" Медведица неспешно развернулась и увлекла своих детей в лес.
Место для рыбалки осталось за Морин и ее медвежатами. Но приемыши только с интересом наблюдали за выпрыгивающими из воды лососями, не пытаясь войти в воду, как Морин ни старалась. Правда, позднее Чико и Бисквит поддались на уговоры, но, даже ныряя с головой, не смогли разглядеть рыбин в мутной воде. Расстроенная Чико выбралась на берег и обняла когтистыми лапами ботинок Морин, за что и получила выговор в виде обидного шлепка по носу.
Кому-то может показаться, что это нарушение всех законов дикой природы, но у Чарльза свои доводы. "Смотря что называть дикой природой, -- говорит он. -- А если медвежонок подружился с вороной или лисой? Они что, стали от этого менее дикими? Я считаю себя частью природы, и, если животное любит меня, оно не становится от этого менее диким". Главным Чарли считает независимость животного, а эти медвежата куда более самостоятельны, чем их сверстники, которых воспитывают медведицы.
Если уж медведь чему-то научился, то это навсегда -- дважды повторять ему не нужно. Обучаемость бурого мишки известна нам с тех давних времен, когда весельчаки-скоморохи и разудалые цыгане водили косолапых на цепи по деревням и ярмаркам и заставляли их выделывать разные штуки для увеселения честной публики.
Вот и здесь сотрудники большой исследовательской базы на соседнем Курильском озере однажды увидели медвежьи следы, которые резко разворачивались от того места, где раньше была электрическая изгородь. Медведь как бы "вспомнил", как он когда-то получил здесь ощутимый, но безопасный электрический разряд в пару тысяч вольт и дальше пошел вдоль несуществующего заграждения. Теперь на станции постоянно применяют электрические изгороди. И дети исследователей могут спокойно играть на территории стоянки.
Законы совместного проживания
А ведь обычно жилье человека в тайге привлекает медведей запахом продуктов, мусора и отхожих мест. Косолапые не прочь полакомиться едой, поваляться в человеческих экскрементах и даже попробовать их на зуб. Но каким-то образом люди, не знающие никакого электричества, тысячелетиями жили бок о бок с медведями на Камчатке. Как им это удавалось? Сведений об этом сохранилось немного, но есть записи о русской экспедиции XVIII века на землю ительменов, мирных племен рыбаков, живших в окрестностях вулканов Курильский и Камбальный. Медведи собирали ягоды на тех же сопках, что и люди, и в самом худшем случае воровали у них корзинки с ягодой. Причем ительмены постоянно вялили рыбу, развесив ее на жердях на открытом воздухе. Охраняли эти весьма привлекательные для медведей запасы старушки, вооруженные палками.
А тот медведь-мародер, который напал на Хошино? Чарльз и Морин единодушны относительно него. Они навещали Курильский лагерь незадолго до происшествия и предупреждали, что в окрестностях заметили очень агрессивного взрослого медведя. Но приехавшие японцы продолжали держать в озере запасы масла, чтобы оно не растаяло, и медведь быстро добрался до него.
Затем на вертолете прилетел телеоператор, который с восторгом снимал, как тот же медведь поедает его колбасу и молоко. Немудрено, что животное вскоре разбило стекло вертолета -- косолапому еще вкусненького захотелось. Переступив через свою привязанность и любовь к медведям, Чарльз и Морин тогда высказались без обиняков: "Этого медведя нужно убить, он слишком опасен". Но их никто не послушал.
Для канадцев история с Хошино лишь подтверждение их тезиса о том, что человек должен учиться сосуществовать с медведями. Не решать уже возникшие проблемы, а не допускать их появления. Держать, например, в недосягаемости свою пищу и мусор. Если мы будем ждать, пока медведи приспособятся к нам, то этот вид животных обречен. Нельзя и нам рассчитывать на абсолютную безопасность. "В полной безопасности, -- иронизирует Чарли, -- мы сможем почувствовать себя, только когда уничтожим всех медведей".
Как научиться доверию?
Чувство страха хорошо знакомо исследователям, как и всем двуногим и четвероногим, но они неплохо научились подавлять его или по крайней мере не подавать вида. Когда-то в канадской тайге с Чарли захотела познакомиться молодая медведица. "Я решил, что она сама должна определить, на какое расстояние нам следует сблизиться, -- пишет он в своей книге. -- Для этого решения мне потребовалась вся моя воля и самообладание, а она тем временем шагала ко мне по бревну, на краешке которого я сидел. Я совершенно уверен, что она изо всех сил старалась не испугать меня, но у нее это плохо получалось. Я каким-то чудом сдержался, а она подошла и села рядом со мной. Сердце мое билось как овечий хвост, но я протянул руку и пальцами коснулся ее морды, носа и зубов".
Читатель! Ни при каких обстоятельствах не пытайся повторить это!
Чарли и сам не хочет, чтобы кто-то следовал его примеру. Он только старается более глубоко исследовать природу доверия, возможного между человеком и медведем. "Я действую внимательно и осторожно, -- говорит он. -- Любая ошибка означает смерть, а это небольшая заслуга".
Морин и Чарльз считают, что на богатых кормом камчатских сопках живут более общительные и высокоразвитые медведи, потому что их семьи дольше остаются вместе, чем это бывает в скудных районах. Однажды они видели семью из трех медвежьих поколений: пока мама ловила рыбу, бабушка нянчилась с детенышами.
...Что теперь стало с Чико, Бисквитом и Рози, как, впрочем, и с остальными бурыми медведями Камчатки? Сведений оттуда давно нет. Насколько благосклонны к ним сегодня природа и человек? Нет такого волшебника, который бы мог обратить красавца-зверя в человека, да и нужно ли это?
А вот человек и без волшебника так часто поворачивается к природе своим звериным ликом...
Валентина БОГОМОЛОВА
использованы материалы из еженедельной газеты "kоMоk"
Канадские натуралисты Чарльз Рассел и Морин Эннс долго искали местечко, где бы устроить медвежью жизнь сообразно их привычкам и где бы люди и медведи могли зажить "единым человечьим общежитьем".
Ни в США, ни даже в Канаде такого уголка они не нашли.
Их пешие походы по Камчатке, этому самому медвежьему из всех медвежьих уголков на планете, не похожи на традиционные американские экотуры, в которых любители дикой природы отпугивают медведей трещотками или колокольчиками. В полной тишине натуралисты склоняются над глинистой тропинкой, чтобы узнать, кто побывал здесь до них. А были пара медведей-тяжеловесов, лиса со щенками и горная овца, видимо, решившая провести каникулы в долине вулкана Камбальный.
В разгар наблюдений путешественников веселым галопом догоняют трое медведей-двухлеток. Убежать от них практически невозможно. Но Чарльз и Морин, похоже, и не собираются никуда бежать. "Чико! Бисквит! Рози!" -- радостно приветствуют они мохнатых шалунов.
Сцена веселого общения этой странной компании людей и зверей тронет самое заскорузлое охотничье сердце, и ему, может быть, и не захочется убивать своего сотого медведя... Вот малышка Рози принялась щипать траву в нескольких сантиметрах от ботинок Чарли и плутовато поглядывает на него. "Она к тебе явно неравнодушна", -- подшучивает Морин.
Приемыши
Все началось в мае 1997 года, когда исследователи приехали в зоопарк Петропавловска-Камчатского. Там в одной из клеток они увидели трех осиротевших детенышей бурого медведя. Содержание сироток тяжким бременем легло на бюджет зоопарка, и директор искал случая избавиться он маленьких нахлебниц.
Медвежата сразу завоевали сердца Чарльза и Морин. Но они понимали, что не смогут заменить животным родителей, и решили попытаться вернуть их в дикую природу. План был довольно смелым, да и они сами не вполне верили в удачу, но иначе будущее медвежат могло быть очень печальным. В лучшем случае их бы застрелили, в худшем -- продали на китайскую медвежью ферму, где животные всю жизнь проводят в тесных клетках со специально вживленными в желчные пузыри катетерами для сбора желчи.
Осилив все бюрократические процедуры по передаче сироток и преодолев транспортные неурядицы, маленькое содружество из двух представителей отряда людей и трех медвежьего роду-племени оказалось на самой южной оконечности Камчатского полуострова, в районе вулкана Камбальный. Именно там в 1996 году канадским натуралистам Чарльзу Расселу и Морин Эннс после долгих переговоров с российскими властями разрешили создать исследовательскую станцию.
Никакого особого опыта у медвежьих воспитателей не было, но они действовали очень осторожно и последовательно. Чарльз и Морин смогли, оставаясь в стороне, дать возможность малышкам, которых назвали Чико, Бисквит и Рози, освоиться в дикой природе. Некоторое время они держали воспитанников в огороженном лагере, чтобы их не обидели взрослые дикие медведи, и учили их ловить рыбу, плавать, искать корм.
Несмотря на пессимистичные предсказания российских биологов, возвращение медвежат в тайгу прошло очень легко, в основном благодаря изобильному корму. Пока медвежата учились самостоятельно добывать еду, исследователи подкармливали их овсом и семенами подсолнечника, которые оставляли рано утром подальше от избушки. Они сознательно никогда не кормили медвежат из рук и никогда не ели в их присутствии, чтобы не дать повода медвежатам выпрашивать лакомства у людей. Однажды Чарльз и Морин выловили двух лососей и, не прикасаясь к ним руками, оставили на мелководье у берега, там, где обычно по утрам проходили медвежата. Съесть находку, конечно, нетрудно, но воспитателям хотелось, чтобы малыши знали, где ее можно добыть самостоятельно.
Обычно дикие медведицы ловят своим медвежатам рыбу в течение всего второго года жизни, и так, на наглядном примере, детишки усваивают этот навык. Задача Чарльза и Морин была куда более сложной, их приемыши должны были научиться ловить рыбу и вообще добывать корм без ролевой модели поведения.
К ноябрю медвежата уже настолько освоились, что самостоятельно вырыли себе берлогу. Этим они очень порадовали своих опекунов, которым предстояло покинуть Камчатку до следующего сезона.
Во время следующей экспедиции, весной 1998 года, Чарльз и Морин вновь встретили уже покинувших берлогу медвежат. И начали проводить с ними "обучающие занятия по выживанию". Пока все складывается удачно. И теперь натуралисты надеются, что когда-нибудь станут приемными бабушкой и дедушкой: "Мы гордимся тем, что они до сих пор здоровы и держатся вместе, может быть, когда им будет четыре-пять лет, они смогут создать свои семьи".
Люди и медведи -- одной крови
Безусловно, такие взаимоотношения человека и медведя мало кто воспринял бы как "нормальные". Ни тебе громких криков, ни панического бегства, ни растерзанной плоти, ни выстрелов. Но Морин и Чарли рассчитывают, что со временем человек и медведь будут общаться именно так. Они и приехали на Камчатку, чтобы доказать всем, что это возможно. Ведь мирное добрососедское сосуществование на одной территории с человеком -- единственный для диких медведей способ выжить в следующем тысячелетии.
Эта революционная идея пришла в голову Морин и Чарли за тысячи километров от дальневосточных вулканов, в заповедниках западной Канады. Свои "сто книг о медведях" они, конечно, прочли, но, независимо друг от друга, подвергли сомнению традиционные представления о характере этого зверя. Для обоих момент откровения наступил, когда им довелось наблюдать реакцию других животных на приближение медведя. Лошадь Морин, которая отдыхала после длинной поездки по Национальному парку Банф, только выпучила глаза на готового напасть молодого гризли, и тот ретировался в лес. "Неужели, -- подумала Морин о лошади, -- она знает то, чего не знаю я?" Примерно в то же самое время в Национальном парке Уотертон в канадской провинции Альберта Чарльз писал книгу о медведях. И своими глазами наблюдал, как его знакомый старый гризли брел по лугу, где паслось стадо коров. "К моему изумлению, медведь вел себя весьма учтиво, а коровы и телята даже не тронулись с места, некоторые продолжали преспокойно лежать, хотя зверь проходил всего в двух-трех метрах от них", -- рассказывает Чарли. Когда он решил верхом на лошади повторить маршрут медведя, то спугнул чуть не полстада.
Вместе со своим отцом, легендарным канадским защитником животных Энди Расселом Чарли снял фильм о гризли Западной Канады. В своей книге "Дух медведя" он описывает, как подружился с медведем, который "обнюхивал и разглядывал меня почти с человеческим интересом, как будто он деревенский парень, а я -- его родственник, приехавший из столицы". Они провели вместе с новым приятелем несколько недель, играли в "перетягивание каната" и даже спали бок о бок, синхронно похрапывая.
Зоологи, как правило, отвергают возможность такой дружбы между человеком и медведем. Но у Чарли более широкие взгляды. А Морин даже рисует абстрактные полотна, отображающие эмоциональное состояние медведя.
Обычно в условиях современных национальных парков Канады и Америки гризли приходится спасаться бегством от человека. Их даже специально "учат" этому, потому что если сталкиваются медведь и человек, то именно зверю приходится платить за это жизнью. Но Чарльз и Морин пришли к выводу, что изначально в медведе нет страха перед человеком. Почему же люди должны его бояться?
Не стреляй! Хотя бы в заповеднике
Для доказательства своей теории исследователям был нужен такой полигон, где медведи не имели бы опыта общения с вооруженными охотниками и браконьерами, многочисленными туристами и биологами с пулями-шприцами. После долгих переговоров в 1996 году с российскими властями им разрешили создать исследовательскую станцию в заповеднике на юге Камчатки.
На этом небольшом полуострове живут тысячи медведей и полмиллиона людей. Популяция двуногих к тому же стремительно сокращается. Трудно представить себе более глухой и заброшенный край, тем более что еще десять лет назад Камчатка была закрытой военной зоной, куда даже не каждый русский мог попасть. А теперь сокращение государственных поставок и финансовый кризис вынуждает местных жителей покидать полуостров, на котором они последнюю зиму жили практически без электричества и топлива.
На Камчатке пытаются бороться с браконьерами, которые убивают медведей из-за шкуры и желчи. Существует квота на отстрел животных в размере 450 голов, но браконьеры убивают в несколько раз больше. Причем самые ревнивые охранники природы получают самые солидные барыши от медвежьей охоты, которую устраивают для иностранцев. Заезжие "хемингуэи" платят по шесть с половиной тысяч долларов компании, организующей тур, плюс две с половиной тысячи за право убить медведя.
Дорог на Камчатке практически нет, до лагеря на южной оконечности полуострова можно долететь из Петропавловска-Камчатского на вертолете часа за два при хорошей погоде. Канадцы живут в небольшой избушке у озера Камбальное. Безлюдные места, в соседях у исследователей -- одни Топтыгины.
На относительно небольшой территории (около тысячи квадратных километров) здесь уютно разместились четыре сотни медведей, и в этом нет ничего удивительного, ведь к изобильным косякам лососевых нужно добавить тонны ягод, богатую белком осоку и астрономическое количество шишек. А главное -- вот уже шесть лет здесь нет охотников и мало, по сравнению с другими районами Камчатки, браконьеров.
Морин и Чарли провели на Камбальном уже три лета. Предстоящее будет четвертым. Первый сезон был не слишком удачным: они повсюду натыкались на медведей, и животные их очень боялись.
Но скоро канадцы научились ладить с соседями. Имея всегда при себе баллончик со специальным спреем -- вытяжкой из жгучего красного перца -- которым можно отпугнуть медведя, они ни разу им не воспользовались. Чарльз и Морин нашли другое "оружие" -- голос. "Мы спокойно говорим с медведями, убеждаем их в том, что не причиним им вреда, что мы не боимся их, и значит, им не нужно бояться нас, -- рассказывает Морин. -- Так нам удается подавить взаимный страх". А как же жуткие рассказы про коварство и агрессивность гризли? Морин и Чарли считают, что нападают медведи только на тех, кто неправильно ведет себя в тайге, кто причинил им вред, и на тех, кто сам боится этих животных. Нужно заметить, что в отличие от камчатских медведи в других районах планеты, как правило, более агрессивны и раздражительны. Это от голода и от постоянного назойливого присутствия человека на их территории.
Тайга -- не цирк
Канадцы не избегают контактов, но и не ищут их специально. Хотя, конечно, подавить чувство страха не так-то просто. Чарльз и Морин часто вспоминают свою первую ночевку в палатке. Хоть их и защищала электрическая изгородь, ситуация очень напоминала ту, в которой оказался погибший два года назад японский фотограф Мичио Хошино.
Тогда он, как особенно плохо переносящий чужой храп, отселился от группы японских фотографов из избушки в палатку. В четыре часа утра спавшие в избушке услышали крики Мичио и медвежий рев. Все тут же вскочили и подняли крик, пытаясь напугать медведя. Почти в полной темноте, при свете фонариков, они увидели обрывки палатки и спину хозяина тайги. Услышав шум, разъяренное животное схватило бездыханное тело японца и утащило его в лес.
Было это совсем недалеко от станции канадских натуралистов -- на озере Курильское. Но обычно в сомнительных ситуациях, когда нервные североамериканские гризли нападают, сытые и уравновешенные камчатские медведи предпочитают удалиться. Так и случилось, когда Чарльз и Морин утром начали громко разговаривать в палатке: они услышали топот удаляющихся животных. По следам и сбитой росе они поняли, что рано утром к изгороди приходили их подопечные медвежата, подремали рядом, но, заслышав голоса, ретировались в лес.
Однажды, последовав за своими питомцами, они наткнулись на медведицу, ловившую нерестящихся лососей для своих двух малышей. Если следовать общепринятому мнению о медведях, ситуация предполагала немедленную атаку со стороны животного. Но Морин опередила события: "Привет, мамочка! У тебя такие чудные детки! Не волнуйся, мы не причиним им вреда!" Медведица неспешно развернулась и увлекла своих детей в лес.
Место для рыбалки осталось за Морин и ее медвежатами. Но приемыши только с интересом наблюдали за выпрыгивающими из воды лососями, не пытаясь войти в воду, как Морин ни старалась. Правда, позднее Чико и Бисквит поддались на уговоры, но, даже ныряя с головой, не смогли разглядеть рыбин в мутной воде. Расстроенная Чико выбралась на берег и обняла когтистыми лапами ботинок Морин, за что и получила выговор в виде обидного шлепка по носу.
Кому-то может показаться, что это нарушение всех законов дикой природы, но у Чарльза свои доводы. "Смотря что называть дикой природой, -- говорит он. -- А если медвежонок подружился с вороной или лисой? Они что, стали от этого менее дикими? Я считаю себя частью природы, и, если животное любит меня, оно не становится от этого менее диким". Главным Чарли считает независимость животного, а эти медвежата куда более самостоятельны, чем их сверстники, которых воспитывают медведицы.
Если уж медведь чему-то научился, то это навсегда -- дважды повторять ему не нужно. Обучаемость бурого мишки известна нам с тех давних времен, когда весельчаки-скоморохи и разудалые цыгане водили косолапых на цепи по деревням и ярмаркам и заставляли их выделывать разные штуки для увеселения честной публики.
Вот и здесь сотрудники большой исследовательской базы на соседнем Курильском озере однажды увидели медвежьи следы, которые резко разворачивались от того места, где раньше была электрическая изгородь. Медведь как бы "вспомнил", как он когда-то получил здесь ощутимый, но безопасный электрический разряд в пару тысяч вольт и дальше пошел вдоль несуществующего заграждения. Теперь на станции постоянно применяют электрические изгороди. И дети исследователей могут спокойно играть на территории стоянки.
Законы совместного проживания
А ведь обычно жилье человека в тайге привлекает медведей запахом продуктов, мусора и отхожих мест. Косолапые не прочь полакомиться едой, поваляться в человеческих экскрементах и даже попробовать их на зуб. Но каким-то образом люди, не знающие никакого электричества, тысячелетиями жили бок о бок с медведями на Камчатке. Как им это удавалось? Сведений об этом сохранилось немного, но есть записи о русской экспедиции XVIII века на землю ительменов, мирных племен рыбаков, живших в окрестностях вулканов Курильский и Камбальный. Медведи собирали ягоды на тех же сопках, что и люди, и в самом худшем случае воровали у них корзинки с ягодой. Причем ительмены постоянно вялили рыбу, развесив ее на жердях на открытом воздухе. Охраняли эти весьма привлекательные для медведей запасы старушки, вооруженные палками.
А тот медведь-мародер, который напал на Хошино? Чарльз и Морин единодушны относительно него. Они навещали Курильский лагерь незадолго до происшествия и предупреждали, что в окрестностях заметили очень агрессивного взрослого медведя. Но приехавшие японцы продолжали держать в озере запасы масла, чтобы оно не растаяло, и медведь быстро добрался до него.
Затем на вертолете прилетел телеоператор, который с восторгом снимал, как тот же медведь поедает его колбасу и молоко. Немудрено, что животное вскоре разбило стекло вертолета -- косолапому еще вкусненького захотелось. Переступив через свою привязанность и любовь к медведям, Чарльз и Морин тогда высказались без обиняков: "Этого медведя нужно убить, он слишком опасен". Но их никто не послушал.
Для канадцев история с Хошино лишь подтверждение их тезиса о том, что человек должен учиться сосуществовать с медведями. Не решать уже возникшие проблемы, а не допускать их появления. Держать, например, в недосягаемости свою пищу и мусор. Если мы будем ждать, пока медведи приспособятся к нам, то этот вид животных обречен. Нельзя и нам рассчитывать на абсолютную безопасность. "В полной безопасности, -- иронизирует Чарли, -- мы сможем почувствовать себя, только когда уничтожим всех медведей".
Как научиться доверию?
Чувство страха хорошо знакомо исследователям, как и всем двуногим и четвероногим, но они неплохо научились подавлять его или по крайней мере не подавать вида. Когда-то в канадской тайге с Чарли захотела познакомиться молодая медведица. "Я решил, что она сама должна определить, на какое расстояние нам следует сблизиться, -- пишет он в своей книге. -- Для этого решения мне потребовалась вся моя воля и самообладание, а она тем временем шагала ко мне по бревну, на краешке которого я сидел. Я совершенно уверен, что она изо всех сил старалась не испугать меня, но у нее это плохо получалось. Я каким-то чудом сдержался, а она подошла и села рядом со мной. Сердце мое билось как овечий хвост, но я протянул руку и пальцами коснулся ее морды, носа и зубов".
Читатель! Ни при каких обстоятельствах не пытайся повторить это!
Чарли и сам не хочет, чтобы кто-то следовал его примеру. Он только старается более глубоко исследовать природу доверия, возможного между человеком и медведем. "Я действую внимательно и осторожно, -- говорит он. -- Любая ошибка означает смерть, а это небольшая заслуга".
Морин и Чарльз считают, что на богатых кормом камчатских сопках живут более общительные и высокоразвитые медведи, потому что их семьи дольше остаются вместе, чем это бывает в скудных районах. Однажды они видели семью из трех медвежьих поколений: пока мама ловила рыбу, бабушка нянчилась с детенышами.
...Что теперь стало с Чико, Бисквитом и Рози, как, впрочем, и с остальными бурыми медведями Камчатки? Сведений оттуда давно нет. Насколько благосклонны к ним сегодня природа и человек? Нет такого волшебника, который бы мог обратить красавца-зверя в человека, да и нужно ли это?
А вот человек и без волшебника так часто поворачивается к природе своим звериным ликом...
Валентина БОГОМОЛОВА
использованы материалы из еженедельной газеты "kоMоk"
окончание истории:
» Нажмите для отображения скрытого текста «
фото:
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла
Нажмите для просмотра прикрепленного файла