Несмешные истории, Несмешные, но просто хорошие истории... Опции Рейтинг

[Femme Fatale]

Час жизни.

Как-то раз один человек вернулся поздно с работы, как всегда усталый и задерганный, и увидел, что в дверях его ждет пятилетний сын.
- Папа, можно у тебя кое-что спросить?
- Конечно, что случилось?
- Пап, а сколько ты зарабатываешь?
- Ну, вообще-то, 500 в час. А что?
- Пап, сын посмотрел на него с низу вверх очень серьезными глазами. - Пап, ты можешь занять мне 300?
- Ты спрашивал только для того, чтобы я тебе дал денег на какую-нибудь дурацкую игрушку? закричал тот. - Немедленно марш к себе в комнату и ложись спать! Нельзя же быть таким эгоистом! Я работаю целый день, страшно устаю, а ты себя так глупо ведешь.
Малыш тихо ушел к себе в комнату и закрыл за собой дверь. А его отец продолжал стоять в дверях и злиться на сына. Да как он смеет спрашивать меня о зарплате, чтобы потом попросить денег? Но спустя какое-то время он успокоился и начал рассуждать здраво: может, ему действительно что-то очень важное нужно купить. Да черт с ними, с тремя сотнями, он ведь еще вообще ни разу у меня не просил денег. Когда он вошел в детскую, его сын уже был в постели.
- Ты не спишь, сынок? - спросил он.
- Нет, папа. Просто лежу, - ответил мальчик.
- Я, кажется, слишком грубо тебе ответил, - сказал отец. - У меня был тяжелый день, и я просто сорвался. Прости меня, вот, держи деньги, которые ты просил.
Мальчик сел в кровати и улыбнулся.
- Ой, папка, спасибо!- радостно воскликнул он.
Затем залез под подушку и достал еще несколько смятых банкнот. Его отец, увидев, что у ребенка уже есть деньги, опять разозлился. А малыш сложил все деньги вместе и тщательно пересчитал купюры, а затем снова посмотрел на отца.
- Зачем ты просил денег, если они у тебя уже есть? - проворчал тот.
- Потому что у меня было недостаточно. Но теперь мне как раз хватит, - ответил ребенок. - Папа, здесь ровно пятьсот. Можно я куплю час твоего времени? Пожалуйста, приди завтра с работы пораньше, я хочу, чтобы ты поужинал вместе с нами.

[Femme Fatale]

Осенняя сказка

» Нажмите для отображения скрытого текста «

Ярко желтый осенний лист, наконец, оторвался от ветки и начал медленно падать на землю.
- Я люблю тебя, - сказала она, но он не услышал. Потому ли, что не хотел услышать, или потому, что в этот момент мимо с шумом проезжал грузовик?
- Что, прости, я не расслышал?
- Я хочу сделать тебе подарок.
- Правда? Какой?
Ярко желтый осенний лист медленно опустился на землю прямо к ее ногам.
- Я подарю тебе вот это, - сказала она, поднимая лист с земли, - пусть он будет у тебя.
"Я вложу в этот листок всю свою любовь, может она перестанет мучить меня? Пусть он хранит ее".
"Зачем мне эта ерунда? Но не стоит ее обижать, это не хорошо".
- Спасибо, но что мне с ним делать?
- Не знаю, это теперь твой листок, делай, что хочешь, - вдруг как-то равнодушно сказала она.
Он просто сунул листок в карман: "Выброшу его, когда она уйдет".
- Ну, мне пора. Пока, - он действительно спешил: у него была назначена деловая встреча.
- Счастливо, - в ее голосе появились новые нотки, но он ничего не заметил.
Деловая встреча прошла весьма успешно. Он заключил очень выгодный контракт. "Даже не ожидал, что все сложится так удачно, но все получилось!" - он вертел в руках позолоченную ручку, которой только что подписывал бумаги. Ручка была очень красивой, только он не помнил, где он ее взял: она просто оказалась в его кармане как раз тогда, когда была ему нужна. Он сунул ручку обратно в карман. "Так, теперь домой привести себя в порядок, вечером надо быть на приеме у… Черт, мой лучший костюм все еще в химчистке. Да и вообще пора купить новый. Но у меня с собой нет кредитки… А вот же она. Как я мог забыть, что положил ее в карман?" - он достал из кармана золотистую кредитную карточку.
Он долго выбирал костюм: "Соотношение цена-качество не терпит суеты", - последнее время ему приходилось экономить. Сделав, наконец, выбор, он отдал кредитную карточку продавщице. Когда она увидела сумму на кредитной карточке, ее брови удивленно вскинулись, но она промолчала, а потом, подумав, спросила:
- Вы не хотели, бы купить что-нибудь еще?
- Пожалуй, в следующий раз.
Она улыбнулась и отдала ему кредитку: "Богачи все со странностями, - подумала она, - он мог бы купить пять таких магазинов целиком, а выбрал этот скромный костюмчик".
Прием тоже прошел очень хорошо: "Даже не было скучно!". И уже дома, сидя за бутылочкой пива, он подумал: "Ну вот, теперь я могу отдохнуть. На сегодня все дела закончены. Сейчас, пожалуй, мне больше ничего не надо". В кармане у него лежал ярко желтый осенний листок. "А, вот ты где! Я про тебя совсем забыл!" - улыбнулся он, открывая форточку и выпуская лист на улицу. Ярко желтый лист стал медленно падать на землю.
Утром он не нашел свою вчерашнюю кредитку, не нашел своего нового костюма, да и позолоченная ручка тоже куда-то запропастилась.

Она шла по улице, и на душе у нее было совсем легко: "Как хорошо, теперь я свободна! Я еще смогу устроить свою личную жизнь, и все же, мне жаль, что моя любовь теперь не со мной. Это было такое прекрасное чувство. Может мне еще удастся хоть раз в жизни пережить подобное", - она улыбнулась яркому солнцу, ярко желтым осенним листьям, падающим на землю.
Она больше никогда о нем не вспоминала.

» Нажмите для отображения скрытого текста «

[shmonya]

Feme Fatal, это твои рассказы?
Замечательные, пронзительные истории

[Femme Fatale]

АНАНАC

1962 год. Мы идем из школы с мамой. По улице Солянка. Не смейтесь, есть такая улица в центре Москвы. Дают дефицит. Страшный! Мороз под 30, а толпа стот у овощного до конца улицы.
В прошлом году, папа купил новую 31-ю "Волгу" с оленем МОА 36-64, и теперь мы отдаем долги и живем очень плохо. Картошку с капустой кушаем. А я хожу зимой в рваных ботинках, которые мне уже два года малы и штопаных-перештопаных колючих рейтузах, над которыми смеются все ребята, и в школьной форме с заплатками на локтях.
Так вот. Дают АНАНАСЫ!
Я никогда их живьем не видела. Только читала о них. Какое слово здоровское! И слева направо и справа налево читается!
Стоит килограмм рупь двадцать. Я умоляюще смотрю на маму. Очень хочется. Выходит на порог тетка в грязном на пузе халате и громко орет:
— Не стойте! На всех не хватит! - А мама подхватывает: "И губы от них болят!"
И тогда я решаюсь и говорю тетке: «Можно я буду помогать? Таскать ящики, открывать гвоздодером и Вам помогать?». Тетка чешет голову под огромной шапкой из песца и кивает:
— Пойдем. Только грязная будешь. И дам я тебе самый маленький граммов на 800.
Я так радуюсь!
Мама идет домой, она придет за мной через три часа.
И я начинаю работать. Таскаю смешные длинные ящики, в которых 10-12 ананасов листьями вверх. Как пахнут! Вытаскиваю за хвостик (один в руки) и подаю тетке. Та работает быстро, но мерзлая очередь ворчит все равно.
Стоя на цементном полу давно уже не чувствую ног. Тетка в валенках.
А передо мной АНАНАС!
Скоро, уже скоро.
И тут присходит ужасное: моя тетка выходит покурить, и передо мной возникает тетка-лисичка. Лицо хитрое-хитрое. «Ты что тут делаешь, девочка? Чей ребенок? Заберите ребенка! Торговать не будем!»
С надеждой смотрю на людей. Вон у бабушки лицо доброе, и у дядьки с чемоданом. А от меня все отворачиваются.
Тетка берет меня за воротник драной шубейки и легонько дает коленом под зад. Я вылетаю в зал. Грязная, замерзшая, отработавшая три часа без четверти.
Я не плакала,нет. Просто слезы как горох сами катились мне в рот и за воротник, и катились, и катились… В углу стоял ящик, и туда бросали листья. Отрывали и бросали, кому не были нужны. Я выбрала листья оторванные чуть-чуть «с попкой». И нюхала, нюхала…
Первая тетка в валенках так и не пришла. Я с надеждой смотрела: может выйдет из подсобки. Взрослые тщательно от меня отворачивались, а до этого шутили и смеялись со мной. Думали, что я продавщицина девочка.
Уже смеркалось. Мама не шла. И я сама пошагала домой. Страшно болела спина, и отмороженные пальчики, и ноги.
Уже отошла, и меня нагнала бабушка в шали — «Не плачь, девочка! Я бы отдала тебе этот ананас, да у меня внук в больнице, здесь рядом, в Морозовской. Пойдет много лет, и ты превратишься в прекрасную принцессу. И сероглазый король принесет тебе ананасы в шампанском!»

Горели свечи. Очень много свечей. И тот, для кого я была ЕДИНСТВЕННОЙ, принес ананасы в шампанском. Правда наоборот: шампанское в ананасе, а сверху мороженое. И наутро у меня действительно болели губы. С тех пор ананасы я ем только из банок. Консервированные.

[Femme Fatale]

Шоколадная конфета

Я недолго побыла единственным ребёнком в семье. Всего-то четыре года. Я даже понять этого не успела. Однажды у мамы вдруг появился живот. Он рос и шевелился. Был большой и круглый. Мама предлагала мне его потрогать, а я боялась. Мама ещё сердилась почему-то…
А потом наступила осень и у меня появилась сестра.
Маша была беспокойной и всё время плакала. Играть мне с ней не разрешали.
А однажды мама собрала все мои вещи и игрушки в большую сумку, взяла меня за руку, и отвела к бабушке. Я любила гостить у бабушки. Там всегда было тихо, можно было сколько угодно смотреть цветной телевизор, а дедушка разрешал мне пускать в ванной мыльные пузыри.
Я возилась в комнате со своими игрушками, рассаживая кукол по углам, и слышала, как на кухне бабушка разговаривает с мамой.
- Не любишь ты её, Таня. – Вдруг тихо сказала бабушка. Она очень тихо сказала, а я почему-то, вот, услышала и подошла к двери.
- Мам, не говори глупостей! – Это уже моя мама бабушке отвечает. – Мне просто тяжело сразу с двумя. Машеньке только месяц, я устала как собака. А тут ещё Лидка под ногами путается… И ты сама обещала мне помогать!
- А зачем второго рожала? – Ещё тише спросила бабушка.
- Славик мальчика хотел! – Как-то отчаянно выкрикнула мама, и вдруг всхлипнула: - Ну, пускай она у тебя месячишко поживёт, а? Я хоть передохну. Её шмотки и игрушки я привезла. Вот деньги на неё.
Что-то зашуршало и звякнуло.
- Убери. – Снова очень тихо сказала бабушка. – Мы не бедствуем. Деду пенсию платят хорошую. Прокормим, не бойся.
- Конфет ей не давайте. – Снова сказала мама, а я зажмурилась. Почему мне не давать конфет? Я же хорошо себя веду. Хорошим детям конфеты можно.
- Уходи, Таня. Кормление пропустишь. – Опять бабушка говорит. – Ты хоть позванивай иногда. Ребёнок скучать будет.
- Позвоню. - Мама сказала это, уже выходя с кухни, а я тихонько отбежала от двери, чтобы никто не понял, что я подслушиваю.
Мама зашла в комнату, поцеловала меня в щёку, и сказала:
- Не скучай, мы с папой в субботу к тебе придём.
Я кивнула, но почему-то не поверила…

Когда мама ушла, ко мне подошла бабушка, села на диван, и похлопала по нему, рядом с собой:
- Иди ко мне…
Я села рядом с бабушкой, и тихо спросила:
- А мне ведь можно конфеты?
Бабушка почему-то сморщилась вся, губами так пожевала, отвернулась, рукой по лицу провела быстро, и ответила:
- После обеда только. Ты что, всё слышала?..

Весь вечер мы пекли с бабушкой пирожки.
Когда уже стемнело, бабушка накрыла в комнате журнальный столик, принесла туда пирожки и розеточки с вареньем, а я, вымытая бабушкиными руками, чистая и разомлевшая, залезла с ногами в кресло, и смотрела «Спокойной ночи, малыши». О том, что я обиделась на маму, я уже забыла. И сейчас вдруг начала скучать…
Я тихо пробралась на кухню, и села у окна. Видно было фонарь и деревья. И дорожку ещё. По которой должна была в субботу придти мама. Я слышала, как бабушка меня зовёт и ищет, и почему-то молчала, и тёрлась носом о стекло.
Обнаружил меня дедушка.
- Мама придёт в субботу. Обязательно придёт. Ты мне веришь?
Я кивнула, но в носу всё равно щипало.
- Завтра будем пускать пузыри. – Дедушка погладил меня по голове, и поцеловал в макушку. – А ещё я расскажу тебе сказку. Хочешь?
- Хочу…
- Тогда пойдём в кроватку. Ты ляжешь под одеялко, а я с тобой рядом посижу. Пойдём, пойдём…
И я пошла. И, засыпая на чистой-чистой простыне, пахнущей почему-то сиренью, я думала о маме и конфетах.
А мама в субботу так и не приехала…
***
… Зазвонил телефон. Я посмотрела на определитель, и подняла трубку:
- Да, мам?
- Ты сегодня, во сколько дома будешь?
Я посмотрела на часы, пожала плечами, словно это могли видеть на том конце трубки, и ответила:
- Не знаю. До шести я буду в офисе. Потом у меня подработка будет. Это часов до десяти.
- Постарайся зайти в семь. Тут тебя дома сюрприз ждёт. Неприятный.
Мама всегда умела тактично разговаривать с людьми.
- Какой? Скажи лучше сразу.
Володя приходил…
Я крепко закусила губу. Вовка ушёл от меня четыре месяца назад. Ушёл, не оставив даже записки. Где он жил – я не знала. Пыталась его искать, но он хорошо обрубил все концы… А я просто спросить хотела – почему?
- Что он сказал? Он вернулся? – Руки задрожали.
- Он исковое заявление принёс, и повестку в суд… На развод он подал.
- Почему?! – Другие вопросы в голову не лезли.
- По кочану. – Огрызнулась мама. – Твой муж, у него и спрашивай. От хороших баб мужья не уходят, я тебе уже говорила! За что боролась – на то и напоролась.
– Я не выдержала, и бросила трубку.
Значит, развод. Значит, всё. Значит, баба у Вовки теперь новая… За что, Господи, ну за что, а?
Снова зазвонил телефон. Я, не глядя на определитель, нажала на кнопку «Ответ», и рявкнула:
- Что тебе ещё надо?!
- Лидуш… - В трубке бабушкин голос. – Ты ко мне зайди после работки, ладно? Я уже всё знаю…
- Бабушка-а-а-а… - Я заревела в голос, не стесняясь, - Бабушка-а-а, за что он так?
- Не плачь, не надо… Всё в жизни бывает. Все проходит. У тебя ребёночек растёт, твоя кровиночка. Каким его воспитаешь – таким и будет. И весь целиком только твой. Ты приходи ко мне вечерком. Приходи обязательно.

На подработку я в тот день так и не пошла. Провалялась у бабушки пластом. Иногда выла, иногда затихала. Бабушка не суетилась. Она деловито капала в рюмочку корвалол, одними губами считая капли, и сидела у моего изголовья, приговаривая:
- Попей, попей. Потом поспи. Утро вечера мудренее. Не ты первая, не ты последняя. Мать твоя дважды замужем была, тётка твоя тоже… А Володя… Что Володя? Знаешь, как люди говорят? «Первым куском не наелся – второй поперёк горла встанет». А даст Бог, всё у Вовы хорошо выйдет…
- Бабушка?! – Я рывком села на кровати, краем глаза увидев в зеркале своё опухшее красное лицо: - Ты ему, козлу, ещё счастья желаешь?! Вот спасибо!
- Ляг, ляг.. – Бабушка положила руку на моё плечо. – Ляг, и послушай: не желай Володе зла, не надо. Видно, не судьба вам просто вместе жить. Бывает, Господь половинки путает… Сложится всё у Володи – хороший знак. И ты скоро найдёшь. Не злись только, нехорошо это.
Я с воем рухнула на подушку, и снова заревела…
***
… Нервы на пределе. Плакать уже нет сил. Дышать больно. Воздух, пропитанный запахами лекарств, разъедает лёгкие, и от него першит в горле…
- Бабушка лежит лицом к стене.
Через ситцевую ночнушку просвечиваются ребра и позвоночник.
Прости меня…
- За что, бабуль? – Стараюсь говорить бодро, а сама радуюсь, что она моего лица не видит…
- За то, что работы тебе прибавила. Лежу тут бревном, а ты, бедная, маешься…
- Бабушка… - Я села возле кровати на корточки, и уткнулась носом в бабушкину спину. – Разве ж мне тяжело? Ты со мной, сколько возилась, сколько пелёнок за мной перестирала? Теперь моя очередь.
- Так мне в радость, было… - Тяжело ответила бабушка, и попросила: - Переверни меня, пожалуйста.
С большой осторожностью начинаю перекладывать бабушку на другой бок. Ей больно. Мне тоже. Я уже реву, не сдерживаясь.
В комнату входит моя мама. От неё пахнет табаком и валерьянкой.
- Давай, помогу. А ты иди, покури, если хочешь.
Благодарно киваю маме, хватаю сигареты, и выбегаю на лестницу.
- Бабушка умирает… - Сигарета в пальцах ломается, достаю вторую. – Не могу я больше, Господи… Не могу! Уж лучше б я за неё так мучилась! За что ей это?
Слёзы капают на сигарету, и она шипит, а потом гаснет. Бросаю окурок в баночку из-под сайры, и снова иду к бабушке.
Бабушка лежит на кровати ко мне лицом, и молчит. Только смотрит так… Как лицо с иконы.
Падаю на колени, и прижимаюсь щекой к высохшей бабушкиной руке:
- Бабушка, не надо… Не надо, пожалуйста! Не делай этого! – Слёзы катятся градом, нос заложило.
- Тебе, Лидуша, квартира отойдёт. Дедушка так давно хотел. Не станет меня – сделай тут ремонтик, хорошо? Туалет мне уж больно хотелось отремонтировать, плиточку положить, светильничек красивый повесить…
Под кроватью коробочку найдёшь, в ней бинтик эластичный. Как умру – ты мне челюсть-то подвяжи. А то так и похоронят, с открытым ртом.
В шкафу медальончик лежит. Мне на памятник. Я давно уж заказала. Уж проследи, чтобы его на памятник прикрепили…

- Иди домой, Лидок. Мама тут останется. А ты иди, отдохни. И так зелёная вся…
По стенке ползу к двери. В кармане звонит телефон. Беру трубку и молчу.
- Чо молчишь? – Вовкин голос. – Алло, говорю!
- Чего тебе? – Всхлипываю.
- Завтра двадцать восьмое, не забудь. Бутырский суд, два часа дня. Не опаздывай.
- Вовкаа-а-а-а… Бабушка умирает… Пожалуйста, перенеси дату развода, а? Я сейчас просто не могу…
- Сможешь. Завтра в два дня..
Убираю трубку в карман, и сползаю вниз по стенке…

… «Не плачь, так получилось, что судьба нам не дала с тобой быть вместе, где раньше я была?» - Пела магнитола в машине таксиста, а я глотала слёзы.
Теперь у Вовки всё будет хорошо. А у меня – вряд ли…
Десять минут назад я развелась с мужем.
Расплатилась с таксистом, и побрела по улице пешком. Полезла за сигаретами – оказалось, их нет. То ли потеряла, то ли забыла, как пачку пустую выкинула. Захожу в магазинчик у дороги.
- Пачку сигарет и зажигалку.
Взгляд пробегает по витрине, и я спрашиваю:
- А конфеты вон те у вас вкусные?
- Какие?
- А во-о-он те.
- У нас всё вкусное, берите.
- Дайте мне полкило.
Выхожу на улицу, и тут же разворачиваю фантик. Жадно ем шоколад. С каким-то остервенением. И снова иду вперёд.
Вот и бабушкин дом. Поднимаюсь на лифте на четвёртый этаж, звоню в дверь.
Открывает мама. Не давая ей ничего сказать – протягиваю через порог ладонь, на которой лежит конфета:
- Я хочу, чтобы бабушка её съела. Пусть она её съест. Знаешь, я вспомнила, как ты мне в детстве запрещала, есть конфеты, а бабушка мне всё равно их давала… Я тоже хочу дать бабушке конфету.
Мама молчит, и смотрит на меня. Глаза у неё красные, опухшие.
- Что?! – Я ору, сама того не замечая, и конфета дрожит на ладони. – Что ты на меня так смотришь?! Я принесла бабушке конфету!
- Она умерла… - Мама сказала это бесцветным голосом, и села на пороге двери. – Десять минут назад. Сейчас машина приедет…
Влетаю в комнату. Бабушку уже накрыли простынёй. Откидываю её, и начинаю засовывать в мёртвую бабушкину руку конфету.
- Возьми, возьми, ну пожалуйста! Я же никогда не приносила тебе конфет! Я не могла опоздать! Я… Я с Вовкой в суде была, ба! Я оттуда на такси ехала! Я только в магазин зашла… Ну, возьми, ручкой возьми, бабушка!!!
Шоколад тонким червяком вылез из-под обёртки, и испачкал чистую-чистую простыню, которая почему-то пахла сиренью…
***
Я не люблю конфеты.
Шоколад люблю, торты люблю, пирожные тоже, особенно корзиночки.
А конфеты не ем никогда.
Мне дарят их коробками, я принимаю подарки, улыбаясь, и горячо благодаря, а потом убираю коробку в шкаф. Чтобы поставить её гостям, к чаю…
И никто из них никогда не спросил меня, почему я не ем конфеты.
Никто.
И никогда

[Libi]

Больше всего поразил рассказ "Мама"... неужели неведомый автор с необъятных просторов интернета не потрудился узнать хоть малую толику о религии, которую, судя по всему, исповедует главная героиня его рассказа. Насколько мне известно, и уж тем более, это должно быть известно человеку, который мнит себя писателем, у Аллаха весьма напряженные отношения с собаками, так каким же образом собака может хоть о чем-то его попросить?!?!?!?

Читайте классику, господа!

[Femme Fatale]

Больше всего поразил рассказ "Мама"... неужели неведомый автор с необъятных просторов интернета не потрудился узнать хоть малую толику о религии, которую, судя по всему, исповедует главная героиня его рассказа. Насколько мне известно, и уж тем более, это должно быть известно человеку, который мнит себя писателем, у Аллаха весьма напряженные отношения с собаками, так каким же образом собака может хоть о чем-то его попросить?!?!?!?

Читайте классику, господа!

Автор школьник.
зовут его Рамазан Менденов
Живет в Казахстане, в селе
Мальчик пишет философские рассказы, притчи.
Довольно не плохие.

Новый рассказ Рамазана.

Бабушка

Бабушка, сгорбившись от груза прожитых лет, несла в дрожащей руке кружку с молоком. Войдя в обеденную комнату, она поискала глазами кошачью миску.
- Васька, пиш-пиш-пишш… – позвала она.
Кот Васька, который лежал лениво вытянувшись на сундуке, приподнялся и глянув на старушку, увидел кружку в ее руках. Он резво спрыгнул и встал возле своей миски.
- Вот и твоя доля – сказала бабушка, наливая полную миску молока.
Кот принялся лакать свое молоко, зажмурив глаза и мурлыкая от удовольствия. Бархатная шерсть домашнего любимца блестела под солнечным лучом пробивавшегося через дыру в занавеске.
- Не говори, что ничего не видела – произнесла бабушка и легонько пощелкала кота по лбу. Кот раздраженно приоткрыл глаза и продолжил еду.
- Апа, а зачем вы его бьете по лбу? – удивился внук, внимательно наблюдавший за манипуляциями бабушки.
- Айналайын, они, кошки ведь кушают, зажмурив глаза – отвечала бабушка – вот и щелкаю ему по лбу, чтоб, когда окажется перед Аллахом, не сказал, что мол, не видел, как и чем его кормили. Аллах-то спросит его про хозяев.
- А собаке, почему тогда так не делаете? – внук внимательно следил за котом, который наевшись, стал кружить около ног бабушки, ласкаясь и требуя его погладить.
- Собака, сыночек, она справедливая и врать попусту не станет, в отличии от кошки.
Внук вдруг проникся уважением к животному, живущему на улице и относящемуся к человеку с большим уважением, чем та, которое готово ластиться из корыстных побуждений.